Гарард Конли - автор мемуаров «Стертый парень» (Boy Erased, издательство Penguin Random House). Он родился в Арканзасе, получил степень магистра по писательскому мастерству и квир-теории. Сегодня Гарард преподает литературу в Американском колледже Софии в Болгарии. В этом материале он выражает свои мысли.
Мои родители меня на, как они говорят, «восстанавливающее терапию», чтобы вылечить от гомосексуальности, поскольку имели чрезвычайное желание сделать нашу жизнь проще. Моя мама была чирлидеркою, отец - квотербэком. Они не были узколобыми и фанатичными - только исповедовали семейные ценности, традиционные для «библейского края», в котором встретились и жили. Почему же я, их сын, не заслуживал столь же простое и понятное жизни? Примерно так они думали, устраивая меня в Love in Action, крупнейшего в то время центра для «лечения геев» в Америке.
Привлекательная иллюзия терапии скрывается в самом названии центра: идея «Райский» восстановление, возвращение к Золотого века, когда жизнь была гораздо менее сложным. Это же лицемерие я встречал и в последних законодательных актах против ЛГБТ в штатах Теннесси, Миссисипи и в первую очередь Северной Каролине. Чтобы защитить нас от сложной, изменчивой реальности, политики, прикрываясь заботой о безопасности, зачищают публичные пространства от всех неоднозначных элементов. Публичные туалеты становятся и / или бизнес подчиняется исключительно воле своих владельцев. «Безопасные места» остаются за теми, кому они нужны меньше всего. Вместо того, чтобы создать комфортные условия для всех, в этих штатах предлагают те же два варианта, которые мои родители оставили мне: становись таким, как все, или убирайся.
Историческое противостояние вокруг «законопроекта о уборной» в Северной Каролине
Однако многие из жителей этих штатов не имеет возможности поехать. Когда в 2004 я прекратил «терапию», был только 19-летним студентом-геем, застрявший в Арканзасе из-за финансовых и личных обстоятельств. Я пялился на стену своей комнаты и видел, как падаю в пропасть. Мой кредитный рейтинг был ужасным, и я не представлял, как мог бы поехать в поисках лучшей жизни. Я даже не был уверен, что жизнь вообще где-то существует.
Я знаю это чувство парализующего стыда и страха, который прививали мне с самого детства. Так часто происходит с меньшинствами, живущих в тех штатах, где защищают их права. Статистика прозрачна: процент бродяжничества, депрессий и суицидов выше в тех регионах страны, которые не поддерживают геев и другие меньшинства. Когда обществу остается только обсуждать гражданские права в каждом отдельном случае, появляется скрытый культурный мессидж: люди могут решать, кто достоин человеческого отношения, а кто - нет.
Белый дом пытается запретить терапию для гомосексуалов
Когда я слышу о таких инициативах, как акт HB2 (House Bill 2) в Северной Каролине, то часто вспоминаю, насколько медленным и меняющимся может быть прогресс. Слыша впервые о моем опыте терапии от гомосексуальности, друзья бывают шокированы существованием столь грубых методов. На меня психологически давили, заставляя смотреть на пустой стул и кричать на отца, которого я якобы ненавидел; мне говорили, что мои «предпочтения» грешные и гнусные, ненавистные для Бога я был вынужден играть в спортивные игры, чтобы стать более мужественным - все это казалось нереальным. Однако факт остается фактом: только пять штатов приняли закон, запрещающий восстанавливающее терапию для меньшинств.
Удачная кампания в защиту равных браков отвела внимание от многих других проблем ЛГБТ, и только с недавним принятием таких откровенно дискриминационных законов, как HB2, общество замечает, как много дверей для нас закрыты. Люди за пределами этой строгой реальности испытывают смущение, поскольку знают, что поддержка равных браков приветствуется, однако настоящий прогресс тормозится. Мои друзья-натуралы хотят, чтобы мир был безопасным для людей, как я, но он не такой и не будет таким, пока прогрессивные активисты вместе с консерваторами не перестанут цепляться за свои иллюзии прогресса.
Католическая пара принимает у себя бездомную ЛГБТ-молодежь
Факт в том, что полная правовая неопределенность, в которой я провел большую часть своего детства - когда мои личные права зависели от прихоти родителей или правительства - существует до сих пор. К счастью, для меня открылось окно. Художественное образование позволила найти путь к личной свободе, найти хорошую работу и здоровые отношения. Несмотря на годы неверия и суицидальных мыслей, я смог двигаться вперед. Мои родители были в состоянии представить новую жизнь для меня - но не такое, которое им казалось правильным.
В большинстве случаев я чувствую себя полноценным человеком. В то же время, иногда я не могу встать с кровати или даже подойти к своему парню, боясь его прикосновений - мое прошлое не кажется столь уж далеким. Каждый раз, когда принимается один из этих законопроектов, меня охватывает знакомое ощущение, я снова мысленно отправляюсь в первый день восстановительной терапии, где сижу на стуле и слушаю ненавистный голос своего куратора - его эхо я слышу на страницах этих законодательных актов.
Возможно, когда все ЛГБТ смогут жить таким же простым жизнью, как мои родители: став взрослым, встретить кого-то и построить общее будущее. Эта мечта может когда-нибудь стать реальностью. Однако сейчас во многих регионах страны нет того самого окна. По-настоящему безопасных мест не существует.
Гарард Конли (Garrard Conley) для CNN
Теперь, благодаря Aperio Lux , ЛГБТ-портал можно читать на iPhone и iPad или подписывайтесь на Telegram канал @lgbtorgua
